Александр Шаталов побывал в гостях у французского дизайнера
C Этьеном де Суза мы познакомились на вернисаже в центре Семиньяки. Владелица галереи — бывшая жена индонезийского модельера Пола Робба, которая и сама довольно успешный фэшн-дизайнер (о Поле я расскажу позднее). На выставке было много японцев, итальянцев, французов. Было хорошее вино. Были красивые картинки. Были все, кроме русских. Русские на Бали искусством не интересуются.
Сопровождавшая меня дама — ее папа, кстати, был русский из Харбина, но сама она по-русски уже не говорила — представила мне улыбающегося мужчину: «А это один из старейших местных экспатов. Он живет здесь почти так же долго, как и я. Нас таких здесь человек пять не больше…»
Оказалось, что жили мы по соседству, и Этьен пригласил меня на следующий день в гости. Он оказался довольно любопытным человеком, тонким художником, хорошо чувствующим материал. Родился Этьен в Португалии в консервативной семье. По выходным отец с утра гнал его в церковь, а за малейшую провинность жестко наказывал. В 14 лет мальчик фактически сбежал из дома в Африку, на родину своей матери, в государство Того. Его дяди, обеспеченные и знатные, обрадовались приезду племянника. Наверное, это было лучшее время в его жизни — родственники баловали и давали ему полную свободу, он же был полностью предоставлен самому себе. В 17 лет Этьен вернулся в Европу, выучился на архитектора в Ecole des Beaux-Arts в Париже, успешно занимался ювелирным делом. В 1990-м совершил большую поездку по странам Юго-Восточной Азии и застрял на Бали. «Здесь все то, что нужно мне для работы», — подумал он и решил построить на острове сначала дом, а потом и фабрику. В 1997 году он начал производить дизайнерскую мебель.
Мы сидим с ним на террасе и пьем шампанское. Этьен де Суза зачитывает мне смс, которые посылал ему Владик Монро. Владик часто останавливался у него, в том числе и в последние дни своего пребывания на Бали. «Я его очень любил, — говорит Этьен. — С ним было весело, он всегда устраивал перформансы и розыгрыши, становясь центром притяжения любой компании. В последнюю ночь он у меня не остановился — я тогда решил, что он поехал в Убуд, как и планировал в самом начале…»
Купив большой участок земли в центре тогда еще совсем тихого, почти деревенского поселка, Этьен построил на нем по собственному проекту дом и мастерскую. Все сделано из бетона и формами напоминает что-то в стиле одновременно и Корбюзье и Мельникова. В мастерской почти под крышей сквозное круглое окно, сквозь которое видно, как колеблются под ветром пальмы. Свою мебель Этьен де Суза изготавливает из костей редких животных и океанских ракушек. Кости долго вручную шлифуются мастерами почти до прозрачности, наполняясь светом и удивительными оттенками, а из ракушек Этьен составляет тонкие цветовые переходы, которые превращают стулья или столы в экзотические композиции. Фабрика его находится в Убуде, я видел картинки, но до нее так и не добрался. Иногда на изготовление какого-нибудь предмета уходит до трех месяцев.
Я думаю, он стал одним из создателей того знаменитого балийского стиля, который сейчас так популярен в мире. Большую часть своей мебели Этьен делает по заказу знаменитого американского архитектора Питера Марино. Марино довольно странный персонаж — архитектор-байкер, который ходит в кожаных штанах и куртке, напоминая героев Tom of Finland. Питер Марино проектирует бутики для многих модных Домов — от Chanel до Louis Vuitton, его проекты можно увидеть во многих странах от Америки до Европы (даже в Москве, в ГУМе). И вот самое изысканное в этих проектах — столы и витрины из экзотических материалов, сделанные Этьеном де Суза.
Мне, например, нравятся у него в мастерской огромные ширмы высотой под три метра, а также шкатулки из черных и белых ракушек, внешне напоминающие неровную большую гальку. Ну и стол, я бы тоже от такого не отказался. В его саду можно вообще ничего делать — читать книги и есть фрукты, которые принесет улыбчивая служанка, и слушать классическую музыку, которая так иногда созвучна шуму океана.